Летающий медведь возымел должный эффект. Даже совершив посадку, как планировалось, он застал далматинца в такой позе, словно пятнистого таки расплющило. Следом за Изабель, приступом хохота накрыло и Саймона, он уткнулся в затылок девушке, смеясь, пока глаза не начали щипать слезы. Но смех понемногу отступал, уступая место иному ощущению, другим краскам и настроению. Он словно забыл о прошедшей неделе, словно ничего не было и она прожили ее счастливо вместе, а не в депрессии, разочаровании и ненавидя весь мир. Сейчас это все представало в каком-то другом свете, ссора казалась глупой и бессмысленной, ее осколки вытесняло что-то гораздо больше и важнее, сильнее любых доводов логики. Глубоко вдохнув, стирая остатки смеха, внимательно посмотрел в такое знакомое и любимое лицо, поглаживая по скуле и шее. Простит ли он ее? Конечно. Но удалить из своей памяти он ничего не может и боялся лишь одного, что наступит такой момент, когда кто-то из них не сможет так легко простить другого. В скандалы они наигрались, кажется, пора придумать новую игру. Медленно наклонившись, потянул девушку ближе, медленно и мучительно целуя ее, поглаживая плечи, и придвигая ближе, положив руку на спину. Но, вовремя вспомнил, что на полу все же холодно и потянул девушку за собой на диван, радостно приветствующих вернувшихся гостей, распахнув мягкие объятия.

Второй раз накрыло гораздо сильнее. Тело не ныло из-за раны и, прихватив Изабель одной рукой, свалился вместе с ней на диван, уже мало о чем думая, кроме горячих губ, касающихся его кожи там, где была рана, а потом направились вверх. Он хотел что-то сказать, но слова застряли комом а горле, вырываясь лишь хриплым частым дыханием. В такой момент хотелось беспощадно срывать одежду, но они и так были без нее, а поцелуи уже причиняли почти физическую боль, пытаясь выполнить ту функцию, ради которой они не были предназначены. Сам задыхаясь, слышал как прерывисто дышит Бель, растворяясь в жаре, что пробивал его тело, поддаваясь неуемной волне желание, прожигающего изнутри. Уже не в силах остановиться, руки с двигались по телу, пытаясь заполучить все и сразу, не понимания на сколько это невозможно, от чего скорость их движения учащалась, подталкивая к непременному продолжению. Издав хриплый стон, одновременно со вздохом, Сай наконец смог в полной мере ощутить ее, нависая над девушкой и наблюдая ее реакцию, но лишь на секунду. Потом он снова прижал Из к себе, всем телом ощущая как она подается на встречу, отвечает все так же жадно, от переполнявшего обоих желания. Хотелось, чтобы это длилось вечно, стараясь не спешить, но неторопливые движения быстро канули в пропасть, а на смену им пришли куда более требовательные и внятные, порождая кричащую толпу новых ощущений, стонов, вздохов и эмоций, выплескивающихся где-то внутри с силой водопада.

Он даже не задумывался, что мог причинять ей сейчас физическую боль, сжимая все сильнее, прижимая и отрывисто целую, когда хотелось кусать. Кажется, укусить таки укусил, но отчет об этом событии никак не фиксировался в голове, пока все тело было сосредоточение чувств, одним сплошным нервом, вздрагивающим при каждом движении. Избель выгибала на встречу, тем самым заставляя двигаться быстрее, неосознанно и бесконтрольно, словно упал под воду и тебя накрывают горячие волны, только выбираться никак не хочется.  Ощущения нарастали, становились ярче, красочней, сильнее, пока мир не разлетелся на мелкие кусочки, отдаваясь звоном в ушах и все еще мелькающие в глазах. Где-то в этот момент он услышал свое имя и впился в губы, что так сладко его произносили.
Внезапное облегчение прошибло насквозь, Сай подвинулся в сторону, что бы не давить на девушку своим телом, внезапно набравшим вес. Он смотрел на ее, гладил по животу, все еще прерывисто дыша, а потом лег рядом, уложив голову на поручень. Надо было отдышаться, прикрутить на место упавшую реальность и собраться с мыслями.
Саймон лежал, молча глядя в окно с решётками, пока идея не ударила по голове. А ведь решетки были вмурованы в стену и был шанс, что здания достаточно старое, а решетки делал не тот же мастер, что и дверь. Говорить об этом он пока не стал, опустив глаза на Изабель. – Привет. – Легко улыбаясь, коснулся щеки девушки, понимая, что им все же предстоит разговор. А вот здравое мышление вернулось!

– Ради такого примирения стоит и поругаться. – Засмеявшись, немного сильнее обнял Изабель. Двигаться особо не хотелось, как и говорить, но деваться было некуда. Тишина между становилась щемящей, а слова комом подступали к горлу и просились на свет белый. При всем своем желании избежать новой беседы, Саймон понимал ее необходимость, ибо это молчание только накаляло обстановку. Надо было все прояснить и двигаться дальше. Куда двигаться - уже решили, осталось решить как. Сделав глубокий вдох, опустил взгляд на девушку, которую все еще обнимал одной рукой. Отчаянное понимание не разрывности их связи который раз мягко опускалось на оборотня, напоминая о свое существовании, так же мягко разрушая все стены, так старательно возведенные им же за прошлую неделю. Прожив столько лет, он продолжал убеждаться, что самая сильная из способностей – это способность любить. Она могла разрушать города и страны, порождая войны, могла объединять народы, но так или иначе почти все в этом мире делалось из-за нее. Отпустив Из, стал в миг серьезней:
– Больше никаких ссор. – Спокойно, словно подвел черту по своими размышлениями, оборвал тишину и первым кинулся в эту воду. Слова перекатывались по языку, заставляя внутри все концентрировать, вдумываться и выдавать краткие диагнозы, – И никакой лжи. Это был первый и последний раз. – Как бы Сай не любил ее, но ложь была для него самым отталкивающим фактор. Один раз он, скрепя душой, мог уговорить себя списать на ошибку, но второй раз уже никакие аргументы не помогут. Просто уедет к сородичам на месяц-другой, пока не переболит и вернется совершенно другим.

Собравшееся внутри нежное тепло надежно блокировало любые грешные мысли, безжалостно топча их вескими аргументами, тем более, что решение было принято в тот момент, когда он обнял ее и уже не подлежало сомнениям. Как он мог отказаться от своего маленького мира, что сейчас так радостно плескался в глазах Изабель? Он встретил ее взгляд, полный беспокойства, одновременно нежный, а где-то на дне все еще виднелись отблески страсти. Бель снова пустилась в пояснения, которые слушать не было ни малейшего желания, но все же, прикрыв глаза, дал ей договорить не перебивая. Если оставить слова не высказанными, они грозились прорвать в самый неподходящий момент, так что лучше сейчас. Мне же говорить было уже нечего. Ни смотря ни на что, уже чувствовал, как сознание, получившее разрешение реагировать на Из, заставляло меня раздаваться теплой улыбкой, подпираемой комом нежности, внезапно сменившее бурлящее желание. Больше не было ни бешеного ритма сердца и шумящей в ушах крови, только время замедлило ход, отделяясь от нас, словно боялось помешать. Неделя, как годы. Когда Бель закончила говорить, Сай приподнялся, аккуратно целуя ее лоб,  щеки, губы, увлекая за собой, заставляя лечь повыше. – Еще что-то хочешь сказать? – Вдруг за неделю поднакопилось.
- Будем тут до утра? – Задумчиво оглядев обнаженную девушку, не двузначно улыбнулся, - Или устроим ночной забег по Вене? – Сейчас ему казалось, что и на неделю бы тут застрял, лишь бы не выпускать ее из объятий, пусть хоть солнце палит весь день. Удивительно, как быт и рутина заставляют нас забыть о самом ценном, цепляться за мелочи, искать  важное там, где его нет. А потом все рушится и острая колющая рана в груди напоминает о потерянном. И не важно буйство с друзьями в баре, где делаешь вид, что все хорошо, ведь каждый вечер, когда ложишься спать, все равно остаешься один на один с этой болью.

Отредактировано Simon (07.03.2013 19:47)

- А чем утренний забег хуже ночного забега? – Саймон только тихо подавил смешок, все так же обнимая девушку. Казалось, выпусти он ее сейчас и случиться что-то ужасно непоправимое. Внезапно холодный нос Изабель уткнулся в шею с такой беспечностью , что Сай на автомате крепче сжал объятия и поцеловал в висок девушку, словно старался от чего-то защитить. А потом Бель произнесла три слова, от которых живот свело сладкой судорогой, порождая такое ощущение легкости и бесконтрольно счастья, которые никогда раньше не жили в нем. Не слишком склонный к беседам о чувствах Саймон, всегда был благодарен Из за то, что она не молчала, говорила о своих чувствах, так точно и ярко отражающие его. Неделя разлуки сделала эти слова такими тонкими и нежными, пробирающимися к самой сути. Он поднял ее лицо, держа за подбородок, долго глядя в любимые глаза, а потом поцеловал. Медленный поцелуй, полный нежности и любви, переливался, походящий на сладкую муку. Руки пробежали по плечам и спине девушки, отмечая как она похолодела, - Ты снова замерзла, - Выдохнул в губы Саймон, не открывая глаз. – Если мы тут останемся до утра, то придется тебе спать на медведе.