За шесть лет моего стажа работы в Зете я как-то ни разу не попал в лапы к нашим психиатрам и психологам. Вообще-то осмотр был обязательный дважды в год, но мне постоянно удавалось уехать на задание как раз в те периоды, когда у нашего медсостава обострялось желание убедиться, что все по-прежнему в своем уме.
Учитывая, что в офисе я проводил времени совсем мизер, да и в Нью-Йорке долго сидеть мне не приходилось, это было не так уж сложно. Единственное в плане медицины, о чем я всегда был в курсе и куда являлся неукоснительно, была вакцинация. Несмотря на то, что в последние годы меня уже почти не тянуло ни резать себя, ни прокалывать себе кожу, ни творить еще сотни мерзостей, навязчиво подсунутых мне болезнью, воспоминания о годе жизни в аду были слишком яркими. И повторения их я ни в коем случае не хотел. Тем более что док сразу сказал, что если вакцина откажет - крыша у меня съедет сразу, раз уж вирус едва не прикончил меня всего за год. Неприятно осознавать, что мозгами слаб, однако я это все учел и в очереди на вакцинацию всегда был одним из первых.
А вот психолог... Ну на кой черт? Пока чувствую себя адекватно - все гуд, начну сходить с ума - пора на прививку. И беседы о вечном и планах на будущее тут как-то не к месту. Особенно учитывая, что в перспективе у меня - исключительно отстрел и вынос тел тех, кому не повезло.
Только, кажется, Макс наконец-то заглянул в мое личное дело. И убедился, что за 6 лет я не получил не одной отметки психолога. А учитывая мой профиль деятельности и состояние при "доставке" в Зету, ему это, естественно, не понравилось. Полчаса пререканий - и я все же пообещал сходить к психологу.
В конце концов, я адекватен. Отвечу на пару вопросов, получу отметку и на ближайшие пять лет могу всем этим не париться.
Но сегодня было уже поздно, так что на прием я притащился уже с утра. И только на проходной обратил внимание на дату. Отлично просто - в день дурака идти доказывать, что ты не дурак. Что день не твой.
У кабинета никого не было - кто бы сомневался, что психологи и прочие "психо" не слишком пользуются популярностью у людей, которые едва не сошли с ума и теперь всеми силами пытаются доказать себе, что они нормальные и не нуждаются в помощи.
Я постучал в дверь, заглянул и убедился, что в кабинете только доктор. Честно говоря, с этой категорией зетовцев я знаком был плохо - сталкивались в коридорах и на собраниях, а так... Так что о женщине я помнил только, что она красива и зовут ее Тереза.
- Здравствуйте, - я вошел и первым делом положил свое досье на стол, - мне нужна отметка о том, что я прошел осмотр у психолога. Желательно - поскорее.

Вот поскорее - это как раз из той области, которая пришлась бы мне по вкусу больше всего. Только было в поведении и манере говорить этой мадам что-то такое, что моя интуиция как-то недобро крякнула и посоветовала готовиться если не к худшему, то к чему-то порядком глупому и неприятному точно.
- Вы считаете, что это хорошая тема для беседы?
Я, конечно, понимаю, что она - психолог, и должна вроде как выспрашивать всю подноготную, однако... мои рассказы и не каждый психиатр выдержит, зачем же зря терзать ее уши? Рассказывать о том, что я чувствую, отключая людей и потом отправляя их на тот свет, - небольшое удовольствие. И для меня, и для нее, я подозреваю. О том, что чувствуют они, я могу только догадываться, но и об этом говорить не тянет. К тому же никакой конкретики рассказывать я не имею права, будь эта (я бросил быстрый взгляд на стоящую на столе карточку) доктор Тереза Гилмор хоть трижды врач. Это та информация, которую лучше бы удалить и из моей памяти, однако это чисто физически невозможно.
- Послушайте, - я стараюсь быть убедительным и спокойным, - я не хочу говорить о работе. О своей работе. И буду вам весьма благодарен, если вы выберете другую тему. В конце концов, адекватный человек будет адекватен, о чем бы не говорил.
Во всяком случае, мне так кажется, хотя я и ни разу не психолог. И разбираюсь только в психологии тех, у кого едет крыша, и тех, кто уже затравлен и чувствует, как смерть смеется где-то за спиной. С ними все очень просто - они непредсказуемы и опасны, и главное - не думать, что знаешь, как они поступят в той или иной ситуации. Больше шести лет я отправляю на тот свет безнадежных, и все это время раз за разом убеждаюсь, что двух одинаковых сумасшедших не бывает. У каждого крыша едет в своем темпе и направлении. Вот об этом я мог бы рассказать, но это слишком... жестко. Я не люблю об этом думать между заданиями, и это естественно.
- Почему бы нам не поговорить о моей отсутствующей личной жизни или том, кем я мечтал стать в детстве? - с мягкой, почти вкрадчивой улыбкой предложил я, присаживаясь в кресло напротив женщины и наконец-то получая возможность ее как следует рассмотреть. Она красива - очень красива. Пожалуй, разгляди я ее сразу, о личной жизни говорить бы не предлагал.

- Если бы время было, моя личная жизнь не была бы отсутствующей, - пожал я плечами и усмехнулся. Какая там к черту личная жизнь? Я не настолько жесток к бедным женщинам, чтобы предлагать им мое дивное общество: дома три дня через три, о работе ни слова, настроение как правило где-то ниже плинтуса. И это если не учитывать в общем и целом то, что однажды я почти свихнулся и вполне могу сделать это еще раз. И даже если сделать скидку на то, что в приступах безумия мне хотелось причинять вред исключительно себе, хорошего в этом было мало.
Да, как я мог забыть про алкоголизм? Лично мне никогда не казалась ситуация настолько плачевной, однако женщина, с которой мне довелось жить еще до заражения, называла это именно так. "Интересно, что сказала бы Лили про наши попойки до беспамятства нынче?" А беспамятство было необходимой вещью для того, чтобы перестать думать и не слишком грузиться совестью.
- Благодарю, если можно - зеленый без сахара, - я улыбнулся доктору Гилмор уже повеселее. Если речь больше не пойдет о работе - ладно, пожалуй один визит я переживу. Поболтать ни о чем с красивой женщиной - не так уж и страшно. А о "чем-то" меня расспросить будет сложно, благо, я уже шесть лет разговаривал о делах только с Максом и своим непосредственным отрядом. Ну и наблюдателями разного рода, но большая часть из них и представления не имела, кто я на самом деле и на черта мне все эти данные.
- В детстве я мечтал стать Сантой. Отличный график - сутки через триста шестьдесят четыре, вокруг подарки, у всех праздник... - ну и что, что было мне тогда года три, не больше. Мечтал же.
- Потом я стал практичнее и хотел продавать мороженое каждый день. В семь посмотрел первый вестерн и захотел стать ковбоем, и очень расстроился, когда узнал, что нынче с "настоящими" ковбоями дела обстоят грустно, - о детстве говорилось легко и без напряжения. Ощущение было, что я вообще не о себе рассказываю. Слишком давно и неправдоподобно.
- А кем мечтали стать вы? - внезапно поинтересовался я у Терезы. "Интересно, ответит или нет?" Вообще психологи очень не любят говорить о себе - это я вынес еще из прошлой жизни, когда подобные собеседования приходилось проходить каждый раз перед тем, как меня соглашались принять на работу. Однако женщина явно пыталась сделать нашу беседу более душевной, вероятно, стремясь меня разговорить потом и на нужную тему, и я просто воспользовался этим.

Беседа у нас выходила неожиданно мирная и спокойная. Санта, олени, детские мечты... Знал бы раньше, что все упрется в это, заглянул бы и раньше. Тем более что доктор Тереза Гилмор оказалась вполне себе приятной собеседницей. Что, правда, мало что меняло в том вопросе, с которым я явился: мне нужна была подпись, чтобы сунуть Максу под нос и забыть о психологии, а миссис Гилмор ее оставлять в нужной графе не торопилась.
И я не был настолько наивен, чтобы списывать это на желание подольше со мной поболтать. У нее тут таких вагон и маленькая тележка, причем многим и правда нужна квалифицированная медицинская помощь. "А мне  не нужна," - всплыла упрямая мысль.
- Мне всегда казалось, что олени с нахождением пропитания и сами прекрасно справляются, - пожал плечами я и вежливым кивком поблагодарил за придвинутую поближе вазочку со сластями. Конфет я не любил, как и вообще сладкое, но для виду взял одну и положил рядом с чашкой. Пусть лежит, все равно никому не мешает, а потом просто верну на место.
- Непредсказуемая практичность, - я рассмеялся, представив себе жутко серьезного ребенка, который теребит косичку и рассказывает про мотивацию в криминальной психологии. Это меня порядком развеселило, и я устроился на своем стуле чуть расслабленнее. Правда, почти сразу перехватил быстрый взгляд Терезы на часы и сам едва не присвистнул, взглянув на циферблат. За чаями и милой болтовней ни о чем мы убили целый час. "И когда только успели?" В любом случае, посиделки затягивались, а мы оба были занятыми людьми. И пусть у меня на сегодня никаких особо важных планов не значилось, все же в услугах Терезы мог нуждаться кто-то из наших. Мало ли, решили с утра начать жизнь с чистого листа.
И только я открыл рот, чтобы спросить насчет подписи и собственного диагноза, как из уст Терезы Гилмор прозвучала странная фраза. Настолько странная, что я даже не сразу сообразил, что к чему. И просто ляпнул "Да", только потом сообразив, что тут что-то явно не так.
Свиданием тут и не пахло, это понятно. А значит, сегодня мои бумаги никто подписывать не собирается, и таскаться мне на приемы еще черт знает сколько... Но согласие уже было озвучено и я усмехнулся себе под нос: комбинация случайностей приводит обычно к непредсказуемому результату.
- И к скольки мне завтра на прием? - поинтересовался я без особого энтузиазма. Час был неплохой... но доказывать еще и завтра, что я не псих, было как-то невесело.